Мак подошел к трону Кублай-хана. Великий хан оглядывался,ища защиты, но парализованные страхом стражники не спешили прийти к нему напомощь. Мак взял из дрожащих рук хана скипетр и положил его в свой пояснойкошель.

– Теперь посмотришь, долго ли продлится твоецарствование! – прокричал он прямо в лицо хану. Мефистофель взмахнул рукой– и тотчас оба они растаяли в воздухе, как будто их здесь и не было.

В зале еще долго стояла мертвая тишина. Никто не осмеливалсяпошевелиться. Наконец Кублай-хан проговорил слабым голосом, словно очнувшись отглубокого сна:

– Марко, как ты думаешь, что это было?

И Марко ответил:

– Я полагаю, мы стали свидетелями явлениясверхъестественной силы. Мне приходит на ум один случай, приключившийся со мнойво время моих странствий – я был в Ташкенте. Ранней весною, когда первые цветы…

Но тут тяжелые бронзовые двери распахнулись, и в зал вошлаулыбающаяся Маргарита. Китайское платье из муарового шелка с высоким воротникомподчеркивало ее женственно округлые формы. Ногти ее были тщательно ухожены,косметика умело наложена на лицо, волосы взбиты в высокую прическу и надушены.Она так и сияла свежестью и чистотой. Очевидно, обучением иностранцевмонгольскому языку занимались настоящие профессионалы – они знали, как привитьлюбовь к учению молодой девушке.

– Здравствуйте, – сказала она. – Я только чтоиз школы. Вот, послушайте.

И выпалила скороговоркой:

– Сшит колпак не по-колпаковски, его надопереколпаковать, перевыколпаковать. На дворе трава, на траве дрова, не рубидрова посреди двора.

Она говорила по-монгольски с чуть заметным акцентом, новполне правильно и бегло.

Произнеся эти трудные фразы буквально на одном дыхании,Маргарита широко улыбнулась – она ждала, что кто-нибудь похвалит ее.

– Не казнить ли нам ее на всякий случай? – спросилМарко у Кублай-хана, выбравшись из-под стола и отряхнув с себя пыль.

– Можно и казнить, – ответил хан, думая, чтопроявление жестокости поможет ему обрести утраченное достоинство. –Все-таки лучше, чем ничего.

– Стража! Палач! – крикнул Марко.

Мрачная сцена повторилась. Стражники схватили девушку; палачуже подходил к ней, несмотря на то, что его руки и ноги мелко дрожали отстраха. Тогда опять появился Мефистофель.

– Извините, я и забыл про вас, – сказал он.

Щелкнув пальцами, он исчез вместе с Маргаритой. Хан ипридворные опять надолго погрузились в молчание. Никто не смел шевельнуться, исо стороны могло показаться, что в зале сидят деревянные куклы, облаченные впраздничные яркие одежды. А потом вошли слуги с подносами, уставленныминапитками и яствами.

– Что ж, Фауст, вас ждет новое задание. На этот раз вампридется отправиться во Флоренцию, год 1497. Как я завидую вам, друг мой! Высвоими глазами увидите прекрасный город, который по справедливости можноназвать отцом искусств. Многие ученые убеждены, что Ренессанс начался срасцвета Флоренции. Как вам это понравится?

Мак и Мефистофель были в уютном маленьком кабинете – одна изрезиденций Мефистофеля располагалась возле самой границы Лимба, в той егочасти, которая представляла собой безлюдную равнину; здание, в которомнаходился кабинет, одиноко стояло посреди огромного пустого пространства. Вэтом кабинете Мефистофель часто работал по ночам, когда ему приходилось срочноразбирать кучу важных бумаг. Обстановка здесь была самой простой – комнатка вдеревянном доме, не больше десяти шагов в ширину и приблизительно столько же вдлину (в Лимбе можно построить гораздо более просторное жилище, посколькудополнительная арендная плата за использование земли здесь не взимается; однакоМефистофель предпочел пышным апартаментам скромный маленький кабинет – в нем ончувствовал себя как дома). На стенах висели писанные маслом пейзажи. У стеныстоял мягкий диван, обитый зеленым атласом – на нем расположился Мефистофель.Напротив Мефистофеля в старинном кресле с прямой высокой спинкой сидел Мак,держа в руке бокал крепкого вина – демон предложил ему выпить, чтобы он пришелв себя после недавнего приключения в Пекине, чуть не стоившего жизнинезадачливому участнику Спора меж Светом и Тьмой.

– Ну, хорошо, – сказал наконец Мефистофель. –Итак…

Еще не окончательно опомнившийся после пережитых волненийМак понял, что ему сейчас придется покинуть эту уютную комнату и сноваотправиться в какой-то далекий город со странным, непривычным для уханазванием.

– Что такое Ренессанс? – спросил он.

– Ах, я и забыл, что этот термин появился на нескольковеков позже, – рассмеялся Мефистофель. – Ренессансом называют особыйпериод в истории, мой дорогой Фауст.

– И что вы мне предлагаете делать с этимРенессансом? – снова спросил Мак.

– Ничего. Ренессанс – это такое явление, с которым выничего не сможете сделать. Заговорив с вами о нем, я просто хотел подчеркнуть,насколько важным является этот период для мировой истории и как важно на этотраз не ошибиться в своем выборе – ведь от него может зависеть очень многое.

– Что же конкретно мне нужно будет делать? Вы сновапредлагаете мне несколько вариантов, из которых я должен выбрать один?

– Не совсем так. Конечно, вам придется делать выбор, ислучай для этого вам представится, – ответил Мефистофель. – Мысобираемся отправить вас во Флоренцию в то время, когда горели кострысоблазнов.

– Что это такое?

– В те времена устраивались публичные сожжения техпредметов, которые считались сопричастными человеческому греху и легкомыслию ипотому навлекли на себя гнев церковников. В костры бросали дорогие зеркала,картины, увлекательные легкие романы, старинные рукописи, даже сласти – леденцыи засахаренные фрукты. Среди этих вещей попадались великолепные произведенияискусства, настоящие шедевры. Один из самых больших костров горел перед дворцомна пьяцца делла Синьориа – в нем погибло множество уникальных картин и книг,которые сейчас составляли бы гордость любой коллекции.

– Лично мне кажется, что в этом они немногопереусердствовали, – сказал Мак. – Итак, вы хотите, чтобы явоспрепятствовал этому публичному сожжению?

– Отнюдь нет, – покачал головой Мефистофель.

– В таком случае, что же мне надлежит сделать?